Всматриваясь в картины старых мастеров, особенно остро ощущаешь визуальную серость наших дней. Держась одной рукой за телевизор-плазму с обещанными триллионами цветов, а другой кликая затвором цифровой мыльницы, услужливо штампующей цветные отпечатки среды обитания, мы стоим, разинув рты, перед их великими произведениями.
Само же наше нахождения в гуще глобальной визуальной скукоты превращает нас в вынужденных свидетелей, а, зачастую, становится тем импульсом, который толкает на поиски других времен и эпох.
Поэтому, не столь уж важно, что ты фотографируешь, изображаешь или создаешь, – визуальный багаж, накопленный с первых минут осознания реальности, именно он и определит твой ритм, угол зрения и частоту сердцебиения. И если тебе посчастливилось созреть в среде почитания перед старыми мастерами и даже воспитать в себе внутреннюю структуру, объединяющую столь разные миры, то есть шанс, что сможешь достигнуть точки, где далекие образы переплетаются с эмоциями и ритмом сегодняшнего дня.
У меня нет сомнения в том, что Босх, Караваджо, Сурбаран, де Ла Тур, Брейгель, – каждый из них выражал мировоззрение, не имеющее ничего общего с моим. И в отношении религии, и в отношении общественного устройства и в видении мира – между нами нет ничего общего. Но вместе с тем, мощный эмоциональный импульс их произведений способен прорвать временные границы и выстроить фундаментальные визуальные образы, вокруг которых и вращается на протяжении столетий западная культура, влиять на нее и приглашать к диалогу. К диалогу, который вели не малое число творческих людей нашего времени.
Кто я по сравнению с ними? Однако ж и я пытаюсь подняться на склоны горных вершин, вдохнуть незамутненный воздух великих произведений, высказать свое. Допустимо ли это? Не знаю.